Показать скрытый текст Разлучные страсти
Отборная практика. Громкая история семьи Рантала чуть ли ни каждый день была в центре внимания на минувшей неделе. Кто бы мог подумать, что слова ребенка, которые он обронил в школе (мама, мол, его шлепнула), закрутят лихой сценарий: мальчика поместят в приют, на супругов — финна и россиянку — заведут дело о лишении родительских прав, семилетний Роберт сбежит от соцработников домой, а улаживать конфликт придется на международном уровне.
Сейчас, впрочем, всё, вроде бы, движется к хеппи-энду — родители и органы соцзащиты близки к тому, чтобы договориться. А вот в России этот случай оказался маслом в костер споров о том, нужна ли нам ювенальная юстиция как таковая. Сторонники ее введения пугают статистикой: тысячи детей становятся жертвами насилия в семье. Противники не остаются в долгу: новшество убьет семейные ценности.
Обозреватель НТВ Владимир Чернышёв попробовал найти золотую середину.
Вершится суд над родителями в самом центре Москвы: занесенные топоры и перечень родительских прегрешений перед детьми не оставляют надежды на помилование.
«Жили в стесненных жилищных условиях. Нам даже давали по попе. Детей заставляли мыть посуду, покупали дешевые игрушки», — говорят участники акции.
Противники введения ювенальной системы в России разыгрывают апокалипсис семейных ценностей. Они уверены, что под ударом европейской модели ювенальной юстиции может оказаться любая, даже благополучная семья.
Андрей Хевсюк, организатор акции против ювенальной юстиции: «Был такой прецедент в Германии, когда родителей просто посадили в тюрьму за то, что они не пускали на секс-просветные спектакли своих детей»
Случаи отъема ребенка из-за удушающей любви родителей или запрета на ранний секс-просвет в Европе давно не единичны. В России же пока больше привыкли к вполне оправданному вмешательству государства в семьи с явными проблемами.
Но теперь и в России заговорили о случаях трактовок прав ребенка. Дело в том, что понятие «ювенальная юстиция» — это, собственно, суды по делам несовершеннолетних. В Госдуме законопроект шесть лет назад прошел только первое чтение, но в 30 регионах в качестве эксперимента суды уже работают. В России понятие трактуют шире. Не юстиция к нам идет, а система.
Владимир Хомяков, председатель общественного комитета в защиту семьи, детства и нравственности: «Система, позволяющая по совершенно формальным признакам отнять детей. А признаки действительно формальные. Шлепнул — это физическое насилие, повысил голос — это психическое насилие, не дал карманных денег — это экономическое насилие. Все соответствующие законопроекты уже готовы. Это подавление прав ребенка, за это можно будет отнимать».
Представители ЮНИСЕФ вынуждены почти оправдываться: их взгляды на защиту ребенка не противоречат российским.
Бертран Бейнвель, представитель детского фонда ООН (ЮНИСЕФ) в РФ: «Это может быть психологическая помощь, помощь в трудоустройстве или в лечении алкоголизма родителей. Должен быть индивидуальный подход к каждой семье».
Депутат Госдумы Екатерина Лахова противниками ювенальной юстиции по-европейски считается ее лоббистом, но сама удивлена таким взглядом: она не против основных традиций российского воспитания.
Еватерина Лахова, заместитель председателя Комитета Госдумы РФ по труду и социальной политике: «Боже мой, господи! Я за свою жизнь столько раз своего сына шлепала! Если бы я его не шлепала… Как это так? Вы знаете, нельзя американские, европейские культуру и традиции перетаскивать к нам на Россию».
Лахова считает, что единую систему защиты прав ребенка все же создавать нужно, но и уже действующее законодательство могло бы работать эффективней.
Екатерина Лахова: «Система должна быть. Система такая, которая в ежедневном режиме будет давать информацию о состоянии ребенка в неблагополучной семье. Чтобы мы не видели таких вещей, какие мы видели, например, в Кемеровской области — четыре градуса мороза, ребенок помирает, потому что мать ушла. Почему? Что? Соседи не знают? Социальные работники не знают? И так далее».
Материнская истерика — привычный для службы опеки случай. Мать первоклассницы Лены не работает, задолжала за коммунальные услуги, в холодильнике пусто. В доме холодно, а на диване спит некто неопределенного пола и возраста.
- Это что за. .? Мужчина, вставайте!
- Это не мужчина, это женщина, чего хотите от нее?
- Разбудите ее.
- Не буду, пусть спит.
Последнее предупреждение от государства воспринимается матерью слишком эмоционально. «Я делаю для нее все что могу. И кто вообще может лишить меня этого? Кто это такие?» — кричит женщина. Что в холодильнике, есть ли детские книжки, кто занимается с ребенком, достаточно ли у него чистого белья — службы опеки обязаны интересоваться этим в первую очередь. Отобрать ребенка можно в случае доказанного насилия или из-за недопустимых для жизни условий.
Вот к молодым родителям-нижегородцам однажды тоже зашли. И теперь папа идет возвращать отобранного у него ребенка. Его детей забрали внезапно, лишь только увидев, что в квартире, которую многодетной семье предоставило государство, еще не сделан ремонт.
Сергей Пчелинцев: «Зашла такая толпа народа и сказала: о, ребята, как вы бедно живете!. То есть они сначала нам дали комнату в таком гнилом виде, а потом через три недели приходят и говорят: ой, извините, вы плохо живете».
Старший сын, несмотря на то, что одет, как супергерой комикса, до сих пор не понимает, где он был, кто его забирал от родителей.
Сергей Пчелинцев: «Купить, конечно, даже однокомнатную квартиру мы не в состоянии».
Пока службы опеки так тщательно надзирали за несделанным ремонтом в квартире Пчелинцевых, в России только в прошлом году с января по сентябрь были убиты более 500 детей. И соответствующие службы прозевали момент необходимого вмешательства. А в 2008 году 130 младенцев в России были убиты своими матерями. При этом часто и в холодильниках были продукты, и квартиры с ремонтом.
Ситуация с насилием в отношении детей ужасает, но известны становятся только самые вопиющие случаи. Общество уже на грани демографического и нравственного коллапса. К тому же и в существующей системе надзора есть простор для коррупции и давления на семьи.
Протоиерей Дмитрий Смирнов, проректор православного Свято-Тихоновского университета: «В нашей опеке трудятся и святые люди, беззаветно преданные детям. Но есть люди, которые занимаются торговлей детьми на Запад. И, конечно, ради своей прибыли они готовы на все».
Мир детства — беззащитный и хрупкий, взрослые проблемы часто могут его быстро уничтожить. Но как определить допустимую грань вмешательства в семью? Юстиция и юриспруденция — это всегда вопрос трактовок и формулировок.
Вот, казалось бы, безусловная вещь — Конвенция о правах ребенка. ЮНИСЕФ распространяет специальные голубые памятки. Возьмем, к примеру, статью 21: «Ребенок имеет право на игры». Но если ребенок сутками играет в компьютерные игры и родители хотят это пресечь, не нарушает ли это статью 19 — «Ребенок должен быть огражден от любого насилия над собой»? И не вступает ли в противоречие со статьей 16: «Ребенок имеет право на неприкосновенную личную жизнь». Весь вопрос, кто и как будет трактовать каждый конкретный случай.
Книга Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом» разошлась огромными тиражами и была недавно экранизирована, правда, как считает автор, неадекватно первоисточнику. Ребенок, разрываемый между враждующими мамой и бабушкой, но любящий их обеих. Это и есть пример нарушения сразу нескольких детских прав.
Но автор этой самой знаменитой книги последних лет о непростом детстве во внешне благополучной семье уверен, что его детской ситуации вмешательство извне могло только навредить.
Павел Санаев, писатель, кинорежиссер: «Мой опыт, описанный в книге… Даже в этой ситуации я бы был против возможности обратиться куда-то».
Павел Санаев уверен: вмешательство государственной машины в судьбу ребенка должно пресекать только явное насилие со стороны взрослых и недопустимые внешние условия жизни, а западный путь доносов детей о нарушении своих прав — путь к безнравственному обществу.
Павел Санаев: «Не иметь никакого воздействия. Когда маленький человек начинает крутить, вертеть как хочет, этого тоже не должно быть. Я забрал у него компьютер, а он позвонил и сказал: папа меня ударил, он такой ловкий у меня, он меня так избивает, что на мне синяков не остается. Давайте разбираться будем, устраивать семье проблему».
Протоиерей Дмитрий Смирнов, проректор православного Свято-Тихоновского университета: «Золотая середина находится в сердце людей, у которых оно обливается кровью. Как только переходим на формальный подход, сразу горе матери, горе папе, горе детям».
Это и есть вопрос мировоззрения: что важнее в борьбе за защиту ребенка — сердце или разум? Создание семьи — это сфера как раз сердечных эмоций. Будет ли сухая буква закона на их защите или поспособствует уничтожению — это в буквальном смысле спор о будущем страны и мира, о детях. Они ведь в первую очередь страдают в психологически больном обществе, созданном взрослыми, придумывающими законы и устанавливающими нравственными критерии.
Сообщение от An-na
Тема: Ювенальная Юстиция
Ваши права
Ответить с цитированием
Социальные закладки